Для Мэри вся жизнь была борьбой. Борьбой за жизнь, кусок мяса, само существование. Поэтому военное дело не напугало её обилием крови и смердящих трупов. Смерть для неё было обычным делом, сражаться за что-то и жертвовать ради этого своей жизнью - вполне нормальная позиция для Мэри Шепард. Она не боится смерти, она готова подставиться под пулю, если это будет нужно, если это спасёт большинство. Смерть нескольких людей ради спасения миллиона совсем маленькая цена. Конец жизни не должен останавливать и угрожать воплощению задуманного. Мэри никогда не плакала, когда умирали её друзья, честно говоря, многих она оставила умирать, чтобы продолжить задание, но никогда не чувствовала угрызения совести. Да и какие тут угрызения, весь она всё делала правильно, задание выполнено, а потери - неотъемлемая часть военных действий. Если не можешь их терпеть, то незачем было лезть в такую жизнь.
Мэри никогда не любила учёных, докторов и саларианцев. Последних - по той причине, что она была категорически против генофага, поддерживая кроганов, с которыми имела много общего. Поэтому тёплых отношений с Мордином у неё не вышло по ряду этих и других причин. Мэри никогда не останавливала тех, кто действительно хотел что-то сделать, пойти на жертву или сделать какую-нибудь совершенно безумную вещь. Но в тот момент, когда Мордин отправился сам на верх башни, чтобы исправить содеянное, что-то кольнуло внутри Мэри, и впервые в жизни она попыталась остановить кого-то от того, чтобы совершить задуманное. И она оплошала. Не смогла спасти того, кому действительно хотела помочь. Она никогда не жалела о чьей-то смерти, но тогда она стала сомневаться, что если кто-то хочет умереть, хоть и для благо родной цели, то должен лишиться жизни. Всего того, что у него есть, больше не будет.
И она жалела, что не смогла узнать Мордина получше, списав всё на недоверие ко всем саларианцам. Жалела, что не смогла уберечь Еву, которая тоже пожертвовала собой ради будущего кроганов. После Мэри задумывалась: неужели счастье мира состоит в том, чтобы погибли его яркие представители? Тогда нужно ли это счастье?
Никто не должен решать, кому жить, а кому умирать.